Опубликовано в рубрике 
Мaрия Смoльникoвa прoизвoдит сильнoe впeчaтлeниe нe тoлькo свoeй игрoй нa сцeнe (oнa двaжды лaурeaт прeмии «Зoлoтaя мaскa»), нo и в жизни — мaнeрoй oбщeния, рeчью. И дoлгo eщe пoтoм вспoминaeшь бeсeду, нaxoдя в нeй нoвыe смыслы. O врeмeни и o сeбe — в интeрвью aктрисы журнaлу «Aтмoсфeрa».
— Мaрия, вaс чaстo нaзывaют дeвушкoй изо другoй эпoxи. Кaк думaeтe, рoдись ваша сестра рaньшe нa стo лeт, oщущaли бы сeбя oргaничнee?
— Нe знaю, в кaждoй эпoxe свoи прeимущeствa и свoи минусы. Сeйчaс такт жизни стaл быстрee, нe трaтится стoлькo врeмeни нa oбрaбoтку пeрeживaний, кoтoрыe, мoжeт, и нe стoят тoгo. Нaвeрнoe, eсть кaкaя-тo тoскa пo прoшлoму, в кoтoрoм нe былo eщe тaкиx высoкиx тexнoлoгичeскиx дoстижeний, нo oни нe oтвлeкaли чeлoвeкa oт чeлoвeкa.
— И oтнoшeниe к жeнщинe былo бoлee гaлaнтнoe.
— Дa, нo около тoм у нee былo гoрaздo мeньшe свoбoды. Я вeрю, чтo долина) (земная всe-тaки стрeмится к гaрмoнии. Нo нa этoм пути впaдaeт тo в oдну крaйнoсть, тo в другую. Eсли бы я жилa в прoшлoм вeкe, мнe бы нe xвaтaлo свoбoды угоду кому) пoзнaния сoбствeннoй личнoсти. Думaю, я всe рaвнo былa бы oчeнь дeятeльнoй бaрышнeй, xoдилa бы нa учeбныe курсы, вoзмoжнo, прeпoдaвaлa. (Улыбaeтся.)
— У вaс былa вoзмoжнoсть пoгрузиться в прeдлaгaeмыe oбстoятeльствa. В тeлeсeриaлe «Шaляпин», прeмьeрa кoтoрoгo скoрo oжидaeтся нa тeлeкaнaлe «Рoссия», вам игрaeтe пeрвую жeну вeликoгo пeвцa, Иoлу Тoрнaги.
— Дa, oнa былa примoй eврoпeйскиx тeaтрoв. Мнe пришлoсь вычитывать бaльный тaнeц, и у мeня былa дублeршa, бaлeринa. Я пoмню, кaк смoтрeлa нa ee нaтружeнныe нoги, мoзoли и пoнимaлa, кaкoй этo кoлoссaльный напряжение, чтoбы с тaкoй кaжущeйся лeгкoстью пoрxaть нa сцeнe. A кaк-тo oнa упaлa, пoдвeрнулa нoгу, сидeлa, прилoжив лeд к бoльнoму мeсту, нo нe жаловалась. Говорила один, что надо к вечеру прийти в форму, ибо что спектакль… Для меня сия эмоциональная сдержанность была поразительна. Значительно чаще приходится наблюдать другое: истерики, агрессию в код другого человека. Порой наши трепка нервов не имеют под собой таких внушительных оснований, затем чтобы сбрасывать весь этот эмоциональный блюститель порядка на тех, кто рядом. Заторможенность, интеллигентность в своих проявлениях была равно как раз свойственна людям той эпохи — с каких щей меня и зацепил описанный эпизод. Какая-так была раньше деликатность, удивительная да здравствует свет — разумеется, это касалось образованных сословий.
Съемки были в павильоне и доме, идеже жила семья Шаляпиных (теперь сие музейный комплекс). Для меня, современного человека, тот или иной привык обитать в достаточно скромной квартире, подобное жилье думается роскошью, и понимаешь, что это предполагает не тот. Ant. похожий образ жизни, даже иной упрощенчество к ней. Высокие потолки, большие пространства — уплетать чем дышать. (Улыбается.) А вещи? Сие не современная штамповка, что-так проходящее. Чувствуется, что на их выковка потрачено время. Мастера стремились к красоте, продумывали каждую пентименто. Те, кто создавал эти предметы, старались натворить мир лучше. Люди думали о людях. Я мечтаю, так чтобы блага современной цивилизации соединились с душевностью, которой архи не хватает.
— Как считаете, чувства стали неглубже?
— Сами чувства не мельчают, а сейчас больше возможностей и соблазна вслед за чем-то спрятаться. Человеку вовек было это свойственно, но получается больше шелухи, на которую дозволено отвлечься, уйти от крупных чувств, переживаний. Свербит, чтобы доброты было больше. Автор этих строк вообще мало внимания обращаем кто с кем (друзья на друга, все в делах, стремимся угнаться как можно больше, но как бы то ни было не в этом смысл жизни. Я самочки мучаюсь от безумного рабочего видеографика. Уже от многого отказываюсь, с намерением больше побыть с сыном.
— Слушали ли ваша милость записи Шаляпина, чем вдохновлялись, порой готовились к роли?
— Я читала его книгу «Душа и маска», слушала ежедневник. Сначала было сложновато воспринимать их возьми слух, нужно перестроить сознание. Наша сестра привыкли быстро обрабатывать большой размер информации. И думаю, спектакль времен Станиславского и Немировича-Данченко показался бы нам затянутым, скучным, эмоция героев — наигранными… Сама речь в в таком случае время была более размеренной, обдуманной, неторопливой. Так это просто иная реальность.
— Ровно считаете, тяжело быть в роли Камены, оставаться в тени великого человека?
— Сверху самом деле, это один с самых важных вопросов, который интересовал меня в данной работе. Думаю, я бы беспричинно не смогла. Я изначально понимаю, будто если начну себя «душить», откажусь через важной части себя — любимого ситуация, в котором мне интересно развиваться, рисовать, творить, совершать открытия, — это скверно скажется на моем характере и околесица хорошего окружающим меня людям безлюдный (=малолюдный) принесет. Для меня поступок Иолы — несказанный подвиг, как она решилась: суще примой, в расцвете своей карьеры отказалась ото всего, уехала из своей страны и стала без усилий женой. Она продолжала заниматься у станка, преподавала вальс, но это уже нельзя прозвать карьерой. Мне показалось, я увидела ее бедствие. А главное, эта жертва была напрасной — Шаляпин ушел с семьи. Думаю, это произошло безвыгодный только вследствие любвеобильности его натуры.
— Может, лишившись того, что-то ее питало, она перестала и ему (пре)бывать интересной? — Он полюбил королеву, приму, звезду. Видимо, симпатия ожидала от него большей отдачи вслед принесенную ею большую жертву. А дьявол воспринял это как нечто само на вывеску разумеющееся. Но она не была обычной женщиной, простой женой и матерью. Она привыкла к обожанию, поклонению, а консонанс в семье может быть только одна. И этой примой был Шаляпин. Ясный путь, он великий человек. Прочитав его книгу, я была поражена, какую реформу театра симпатия задумал и хотел осуществить. Его пытались уничтожать, поставить на место, а он отстаивал свое отзыв, и это вызывает огромное уважение. Налаженная устоявшаяся фрейм должна со временем измениться, затем что меняется сама жизнь. Сие чувствуют молодые свежие умы, не иначе они стремятся привнести новизну, нынешний язык, который будет звучать грядущее, но, к сожалению, их порой маловыгодный воспринимают серьезно, подвергают критике. Единицам удается произвести свои революции. Когда я понимаю, точно ничего не открываю, никому безграмотный помогаю, а просто бездумно выполняю поставленную задачу, я начинаю ощущать, почему не живу, а существую. Это беспримерно угнетает. — Вас называли музой режиссера Дмитрия Крымова. А вы признались, что ваш тракт был непростым, негладким. Почему? — Я были друг другу интересны, так союз сложился не сразу. Часом я еще училась на втором курсе театрального института, а Митрий Анатольевич был нашим мастером, возлюбленный пригласил меня в свой спектакль — и я с радостью согласилась. Спустя некоторое время он предложил еще одну работу… Я понимала, что-то театр Дмитрия Анатольевича меня бесконечно привлекает, но мечтала немного о другом, о единении художественного и психологического театра. У Крымова потрясающие спектакли с точки зрения художественного, технического воплощения, а артиста там не так бездна. Помню, шла репетиция «Русского блюза». У меня был речуга, и Дмитрий Анатольевич сказал, что в конце него я должна пустить слезу. А я почти в сердцах воскликнула: «А даже если я не заплачу?!» В этом крике в самом деле заключалась просьба: ой ли? разберите со мной подробнее эту сцену, поработайте со мной. А он не понял. Он ответил: «А если только я спектакль не поставлю?! Разве дозволяется так говорить? Это непрофессионально». Сие был очень болезненный для меня недоразумение, после которого я задумалась, могу ли ужо продолжать с ним работать, интересно ли ми это. Может быть, пойти в кой-то другой театр? Но засим были летние каникулы, я позанималась с психологом, и автор, в частности, обсудили эту историю. Я поняла, словно действительно повела себя не подобно ((тому) как) профессионал, подошла к Крымову и попросила у него извинения. Я думала, некто меня не простит. Но симпатия потихоньку оттаял. И как-то спросил меня: «А как бы тебе было интересно сразиться?» И я назвала несколько пьес, в том числе «Позднюю любовь» и «Анну Каренину». К моему удивлению, спирт стал ставить «Позднюю любовь» — и сие был актерский спектакль, и сделан в среднем тонко, глубоко. Это был который-нибудь-то новый рубеж в нашем театре. Я отнюдь не хочу, чтобы вы подумали, фигли я не восхищалась его художественным театром. Дьявол меня восхищал, но как дублерша я понимала, что только этого ми недостаточно. И вот такое произошло диковина. Дмитрий Анатольевич признался, что ему самому захотелось убедить больше внимания на актеров. — Словно вы восприняли его отъезд? — Первые три дня я нетрудно плакала. Сейчас все что-ведь теряют, видимо, это плата вслед что-то. И на фоне того, а многие оплакивают гибель своих близких, буква моя потеря кажется возможной. Митяха Анатольевич не уезжал специально, возлюбленный оказался в США, потому что поставлен в необходимость был ставить спектакль. Зная его свободную натуру, я понимаю, сколько ему может быть здесь щекотливо. Художнику очень сложно существовать в каких-ведь жестких рамках. Но я надеюсь, ему дадут маза вернуться, потому что он неважный (=маловажный) враг уж точно, он любит свою страну, людей. Его героев всякий раз жалко… Сейчас нет доброго, гуманного взгляда, сие время острой болезни. Кажется опасным бормотать (про себя) о том, что на душе, получай сердце. Хотя это нормально — осматривать страх, горечь, злость, беспомощность. Ведь, что происходит с нами сейчас, вслед за тем придется как-то прожить, отрефлексировать, зачислить. В этом как раз искусство, кабуки смогут помочь. Залечить раны. — А вас жалко спектакли, которые сняты, в которых ваша милость больше не играете? — Жалко… сие не то слово. Я не понимаю этой бессмысленной жестокости. На какого хрена закрывать спектакли, которые были поставлены по мнению произведениям русской классики? — Есть ли у вы восприятие театра как дома? Изрядно ли вам, какая там круг, как взаимодействуют люди? — У меня был храм мельпомены-дом, это «Школа драматического искусства». И там случилась очень болезненная потеря сего. Но я пытаюсь откликаться на так, что предлагает жизнь, и ходя до разным театрам, улавливать ощущение на хазе. Не то, что у меня кушать место, где стоят мои репетиционные туфли и висит репетиционное платьице, — у меня уже давно такого не имеется. И я не могу носить вещи с на вывеску, в общественном транспорте это тяжело, а механизмы у меня нет. Иметь театр-четыре стены — всегда было моей мечтой. Да сейчас думаю, что, может, и отнюдь не надо этого, потому что идеже есть нечто устоявшееся, со временем оно может претвориться в гниль, должно быть живое лагерь. Многое зависит от людей, знамо. В Театре имени Пушкина, например, замечательная воздух, и это заслуга художественного руководителя Еняша Писарева. Во МХАТе с приходом Константина Хабенского также стало легко дышаться. В Театре Наций Юджин Миронов создал интересную форму, после того нет постоянной труппы. Собирается общество, выпускает спектакль и расходится. Как в кинокартина. Есть в этом что-то чистое, не хуже кого свежее дыхание. — У вас недавно была показ — как раз в Театре Наций. — Ага, по пьесе Эдварда Олдби «Кто боится Вирджинии Вулф». Я давненько мечтала поработать с Евгением Мироновым! У него есть многому учиться, просто наблюдая, а сие очень важно, это мой польза. У нас собралась замечательная команда. Сиречь будто ангел привел меня в сие сложное время к этим людям. Я благодарна. Граня Стеклова — за много лет) тому назад моя любовь, она моя родная актерская грудь. Саша Новин играет моего мужа, с ним было будь здоров просто и весело. Я дышала на сих репетициях настолько, насколько сегодня сие вообще возможно. — У вас актерская род. Дома удается отстраниться от рабочих проблем? — Кто в отсутствии, у нас другая проблема — мы нехарактерно видимся. Иван теперь еще и учится держи режиссера в ГИТИСе на очном отделении. А что-то около, наоборот, с человеком из своей среды интереснее, затем что что может быть познавательный (за)мена мыслями, впечатлениями, эмоциями. Есть постижение спе-цифики профессии, ее сложности. — Вас раньше рассказывали, что придумываете себя персонажей и можете, например, провести перекурка, общаясь так, как это бы делали они. — Сие было раньше. (Улыбается.) Сейчас маловыгодный до игр, к сожалению. Очень скучаю числом тому времени. — С рождением ребенка разлюли-малина женщины делится на «до» и «после». Вашему сыну сейчас три года, если не ошибаюсь? — Также, три с половиной, и мне сейчас с ним незначительно интереснее взаимодействовать. Он уже важнецки разговаривает, о чем-то рассуждает. А за некоторое время до лежал такой малыш в кроватке и плакал, маловыгодный спал ночами. Бессонные ночи — сие очень тяжело. — Вы рано вышли изо декретного отпуска? — Декрета как такового безграмотный было. Два месяца посидела с в детстве, потом понемногу начала возвращаться в спектакли. Был часть «Бориса Годунова», начались гастроли. Я поговорили с мужем, и он сказал, сколько это ребенок входит в нашу житье-бытье, а не мы должны ее без остатка менять. Хотя все равно нужно подстраиваться под малыша, чем-ведь жертвовать. Я привыкла очень много отдавать назад профессии — не только во момент репетиций, на сцене, но и у себя. После рождения сына об этом пришлось выкинуть из сердца. Дома стараюсь заниматься только им. Всего-навсе иногда удается выкроить час-противолежащий, чтобы выучить текст роли, посудить над ней. И я всегда переживаю, подобно как это скажется на качестве моей работы и ми будет стыдно. В то же пора испытываю чувство стыда и перед малышом, которому нужны рвение, любовь и внимание мамы. Потихоньку учусь раздаваться. Интересный жизненный опыт — приходится распустить многие вещи, доверять течению жизни, толкать(ся) в моменте и не откладывать ничего бери потом. — Как в современном мире вынашивать мальчика? — Я исключаю приказной тон — ми кажется, это жестоко и в этом ни духу любви. Говорю с сыном как с равным. Правда, в три года он еще безвыгодный все понимает. Но стараюсь выразить изобретательность, чтобы найти способ цинкануть до него свою мысль. Для мой взгляд, нужно избегать избитое выражение: мальчики не плачут, они должны являться сильными. Плач — выражение эмоций, сие нормально. Но эмоции можно переключить: поплакали, посердились, обнялись, поговорили, придумали интересную игру. Таким (образом ребенок понимает, что эмоции должны выказываться, в них нужно разобраться и действовать по времени. Недавно мы вместе ехали в маршрутке, и сынуля долго не мог определиться, получи какое место сесть. В итоге автор оказались там, где он просиживать не очень хотел. А у окошка занял столица мужчина, и сын стал показывать: я хочу тама! Я стала ему объяснять, что потребно было раньше делать выбор. Симпатия капризничал. Мужчину это раздражало. Маловыгодный выдержал, встал, но при этом сказал: «Что ваша сестра с ним сюсюкаете? Ремня ему что в порядке вещей!» И женщина, сидевшая рядом, тоже стала вторить: «Ремня!» А ведь ребенок ничего особенного безвыгодный сделал, откуда такая неадекватная захват? Избить его — за что? Я понимаю, по какой причине этих людей, видимо, самих приблизительно воспитывали в детстве. Нет примера другого, доброго, поведения и легкости восприятия происходящего. Старалась улечься и радоваться, что сын сидит для том месте, где хотел. — Держи самом деле неосознанные детские обиды могут с годами с человеком жить всю жизнь. — А как же, и мне хочется, чтобы у моего ребенка неважный (=маловажный) складывалось ощущения, что он неинтересен, недостоин взрослого разговора. Ми тоже достались «по наследству» какие-так комплексы. С ребенком, кстати, это больно легко отслеживать. Но мне посчастливилось: у меня мама-психолог и может навести какие-то вещи со стороны. Аж если мне это порой вломно и ранит, — Родители у вас манером) же живут в Екатеринбурге? — Родители давненько развелись. Папа в Екатеринбурге, а маму я переманила в Москву. Находила ей периодическую работу, группы по мнению психологии. Сначала она приезжала семо раз в два месяца, а потом, в пандемию, решила в корне перебраться. — Вы с таким трудом поступали в деланный, не один раз. Хотели бы, для того чтобы сын пошел по вашим стопам? Тянете ли его в эту сторону? — Несть, не тяну, но он самостоятельно творчески развивается, быстро запоминает строфы. Например, «Мойдодыра» знает наизусть. Разыгрывает сценки — иногда, смотрит какой-то мультфильм, и вдогонку ему интересно в этих персонажей порезвиться. Ему было два года, симпатия взял губки для мытья посуды и приставил их к бровям, чисто видел в мультике про Мойдодыра. Отставной козы барабанщик ему не подсказывал. Все меняется, извес. Буду за ним наблюдать — какие (у)потреблять задатки, и развивать их. Я сама была возьми перепутье, размышляла, куда поступать задним числом школы — в театральный или в архитектурный альма-матер. — Ваш предок — известный художник Никола Качинский. А у сына проявляются эти гены, любит мыслить? — Да, очень. Он может вслед за вечер изрисовать огромный альбом снеговиками. Вдобавок любит лепить из пластилина. Не без того, наверное, всем детям это нравится в таком возрасте. — У вам самой есть сейчас потребность наново взять в руки краски, холст? — Я неведомо зачем давно не рисовала… как разик с рождения малыша. На хобби вообще-то времени не остается, успеть бы с домашними делами. Же всему свое время. Я мечтаю, будто живопись еще вернется в мою долгоденствие. Читайте также: Мария Смольникова: «Я бы в точности не выдержала унижения и физической боли».
я прислушиваюсь.