Опубликовано в рубрике Вoистину вoскрeс! Нeт. Жизнь-тo кoрoткaя. Этo жe пoнятныe вeщи. И тaк вeсь мир стaнeт лучшe. — Мoлoдeжи сeгoдня нужeн примeр aльтeрнaтивнoгo oбрaзa жизни, нo эти примeры oчeнь рeдки — этo либo мaтeмaтик Гришa Пeрeльмaн, кoтoрый oткaзaлся oт всex высoкиx прeмий, либo Пaвлeнский, кoтoрый сидит в тюрьмe… Нa этo дeньги нужны. Этo нe футбoл. — Кoнeчнo. Тaк чтo нe вкус — a внутрeнний рoст. Мы имeeм aвтoритaрнo-кoрпoрaтивный рeжим, в кoтoрoм зaдaчa вoждя — стaрaться примирять людeй, нo нa урoвнe этoй кoрпoрaции. Выдaнo прoкaтнoe удoстoвeрeниe — всe, никтo близкo пoдoйти нe смeeт. Чтo у нaс сo «Скoлкoвo»? Кaкaя лoгикa? A у мeня студeнты пo eгo фильмaм пишут рaбoты: мы снaчaлa вмeстe смoтрим, нaпримeр, eгo «Учeникa», a пoтoм oбсуждaeм, рeбятa пишут рeцeнзии…
— То есть каждый на своем посту… Когда время работает нормально, его не замечаешь. Несмотря на то что мы постоянно бряцаем оружием, и нас приучают к какой-то войне, а толк-то?.. Просто чуть побольше его повесили, размножили — и все! Как просто, да? Нужно побеждать смехом всю эту служебную рать. — Не на что опереться… Как писал Юз Алешковский:
Так поцелуемся ж давай, прохожий! Никаким иным образом они никого не интересуют. — А какая логика… Цензура. У нас сейчас время фарса и абсурда. Вот что в тебе — как только ты узнал это слово — не должно дремать никогда. Это словечко пущено специально, чтобы отрезать часть «либеральной» интеллигенции от «государственников». Нарушение Конституции, и ничего больше. Я девкам говорю: «Вы почему не можете сами развезти эти несчастные подарки? Живя в мегаполисе, нельзя не посетить одно, другое, пятое-десятое, ибо это якобы правило хорошего тона. Просто такой номер. Нет понимания — куда движемся…
— И нет героя? И сюжет крепкий. Что теперь любой пользователь Интернета легко может посмотреть этот фильм безо всяких кинотеатров. — Не знаю… оно — длящееся. Ну они же никакие не герои в глазах людей: Перельман — вообще идиот. А у нас — по старой поговорке: дай советскому (теперь — постсоветскому) человеку сделать что-то хорошее, все равно получится автомат Калашникова. Посмотрите, в начале 1990-х, после всех трагических событий, мы так мечтали о настоящем парламенте! Вот «Анна Каренина» — роман на все времена, он же не только о любви несчастной, в нем вся пореформенная Россия! Совесть — важнейший барометр человеческого развития. Это что — России выгодно? — Есть. Идейно! Не так много ветеранов осталось». А губернаторы? Это азарт. И ты. Отговорки. Безвольное. Потому что ты ничего не можешь сделать, а раздражение внутри нарастает. Хотя их должно быть несколько. Да наплевать всем на них! — Злоба вообще непродуктивна. Государству наплевать на частного человека. Оно не терпит стадных переживаний. Если бы образ Перельмана тиражировался идеологически…
— Ой, да не приведи Господь! О вечных вещах. — Где есть толпа, никогда нет правды. Но не вчитывание, всматривание, вчувствование. Это смешно. А ведь они у нас есть. Везде. Серов и так висит в Третьяковке, ходи — не хочу. И поэзия сейчас весьма приличная, молодежь иронична к себе, иронична к дутым авторитетам, не поддакивает. Вот они — герои! Ей какие-то ветеранские подарки полагаются. Ты каждый день сидишь перед телевизором — вот опять эти гады разворовали, опять допинг… — и думаешь: когда это всё кончится?! Давайте артикулировать, спорить, рассуждать… Но ничего и близко нет: впереди полная идейная неизвестность. Это опасная ловушка. — Главное в искусстве — в живописи, в чтении — не азарт взять взглядом побольше, а в возвращении. Надо просто учиться. Они изгои. Это самая главная беда. Сплошная критика того, что тебя окружает, — совершенно губительна. Нероманное время. — Нет, я ошибся: не идеологически, а идейно. Сейчас в воздухе разлита необязательность, отсутствие норм, зафиксированных опытом, семьей и школой: что такое вкус, что такое безвкусица, что такое язык и так далее. Те, у кого власть и деньги. Вся наша жизнь есть стремление стать лучше. Была дискуссия. Посмотрите: вообще нет положительной информации о людях. Люди с двойным сознанием. Ни-че-го. От Калининграда до Чукотки. Я же был тогда в Думе. И вот, врываясь к Серову на Крымской набережной, люди обязаны снести перегородки — только так они смогут доказать себе, своей семье, России, что они нужны, что они не бессмысленны… Но назавтра они о Серове моментально забывают. Мы говорим — молодежь… Молодежь думает в 25 лет о браке, о детях. А важно походить строем. Это что, открытие какое-то? Потому что общество нездорово. Ибо цель недостижима такими средствами ни-ког-да. Я тоже желаю добра России, но моя государственность не в том, чтобы на тело страны натянули обруч, закрыли железный занавес и заткнули рот народу. «Государство — это я!» — фразу приписывают Людовику XIV, но в том-то и дело, что человек не допущен до государства. Наша история всякий раз переписывается в угоду режиму. …Надо расти всю жизнь. Или взять домашний арест Серебренникова. И без Дани знаю, что у всех наших самых известных классических музыкантов есть недвижимость в Европе, и чуть запахнет здесь жареным — мгновенно все окажутся там. — И молодежь это чувствует? Безнадежна. — Ну понятно. Ему уготована роль: сидеть и ковыряться на грядке, получать свои крохи и близко не подходить к «вопросам государственной важности». А сколько денег вбухано! должен оставаться человеком? Человек хочет попасть в «правильный тон», но все равно не может. «В России плевое отношение к частному человеку»
— Молодежь, как локатор, ловит мысли умных людей: благодаря новым технологиям мир постепенно тяготеет к размыванию границ, к неактуальности понятий отдельной страны, отдельной национальности… — Потому что это противоядие. Другое дело, что они должны подниматься в народном сознании как герои. Вот какие книги самые главные? Меня тоже либералом называют. — Через образование? Вот мы пытаемся «догнать и перегнать» Кремниевую долину. А ведь умные люди с древних времен так учили: ты в себе немножко что-то поправь. Но так же не делается, братцы! Номер, как в цирке. — Слушайте, нет у нас никаких либералов! Как перевернулась жизнь после отмены крепостного права…
— А сейчас — переломное время? В принципе. А когда ты — муравей, что можешь сделать? — Да. Вот она — война! Они учатся у меня, а я — у них. Есть пенсионеры — им надо на процентик поднять пенсию, чтоб не бастовали. Да что это вообще такое?! Все! Я Бабурину говорил: «Вы любите не Россию, а свою любовь к ней» (это они пытались меня обвинить, что я немцам картины отдаю). Потому что в России плевое отношение к частному человеку. Это не меняет человека. Да государственник я! Личность всем движет. А какое отношение к Великой Отечественной войне? Хоть его нет в списках «элиты», блин… Ни школа, ни семья, ни ценность жизни конкретного человека вообще не в приоритете. Норма… посмотрите, нет ни одной хоть как-то продискутированной идеи национального развития. Это быт. И первая Дума была интересной. Взять те же пресловутые очереди на Серова в Третьяковку… Шизофреники. — Запрет фильма «Смерть Сталина» — зачем? — Вы затронули воспитание вкуса, а вам не кажется, что для русских людей в принципе чувство вкуса — это вторичная, ненужная категория? Смеяться им прямо в лицо. фото: Из личного архива
— Только что я написал о том, что наш пианист Даниил Трифонов получил «Грэмми». — Вот об этом должны говорить люди искусства, а не орать: «Давай, народ, все на Серова!» Бэнкси привезут — тоже лом будет, но только этот лом — фуфел, мыльный пузырь, не имеющий к тонкой человеческой природе никакого отношения. А где их взять? А другой идиот прибивает себя к Красной площади. А если ты читаешь каждый день по книге, как ты вырастешь? Кто смеется — тот ближе к Богу. Причем не сатира, не ирония, а грохочущий смех! — Вообще не на что. И когда ты немножко поднялся, то можешь сказать: «Вот Лактионова я люблю, в его картине «Письмо с фронта» столько солнца, проваленный пол на крыльце, каждая щепочка видна; а Целкова с его мордами терпеть не могу…» — пожалуйста, ты достиг какого-то уровня, причем не прячешься за фальшивый вкус, а это твое мировоззрение, миросозерцание. Какой там героизм… общество надо выстраивать! Ну как ты можешь в толпе восхищаться Серовым или Леонардо? — Опасные либеральные мысли (шучу)… Нужно смеяться! Поэтому имеем то, что имеем. Все эти слова, что нам надо воевать, защищаться, — эти слова идут от чувства собственной неполноценности. Вот как люди думают. — Его отозвали. А у нас оно — длится и длится на глазах. Живые герои никому не нужны. Идея возвращения — великая идея, действующая на разных этажах сознания, от мифа об Одиссее до политических реалий. — Единственное, что нужно делать в нашей ситуации, — бороться со всем этим… смехом. Но… недостижимо. Я поехал за ними — не она же поедет в 95! Все время ждем, что нам кто-то прикажет: а ну-ка налево, а ну-ка направо, к Серову, к Пушкину… Вот и ринулись на Серова, как будто Боб Дилан приехал. Включайте артиллерию смеха! С одной стороны, это действительно великий подвиг народа… Но вот у меня теще 95 лет, она ветеран войны. Хочешь ногу поставить — а там бульон вместо твердой почвы. А так Перельман — идиот, Павленский — преступник. Это как надо не любить свою страну, чтобы поступать таким образом с якобы государственной точки зрения? И старых родителей перевезут туда. Вот возвращение — это главный сюжет в постижении прекрасного. Их по определению не может быть много. И еще. Без прямых выборов губернаторов невозможно развитие федерализма в России! Отсюда все и происходит. Те, которые ты пе-ре-чи-ты-ва-ешь. Здоровье и норма нам нужны. Вот они и уезжают. А это трудно. — Не только! — Ну а тем более в искусстве, которое по определению — глубоко интимное, частное дело. И ты, и ты, и ты! До самой смерти улучшаться. А главного-то нет. Вот почему они запретили «Смерть Сталина»? Помните, в «Свадьбе» Чехова есть замечательная фраза: «Они хочут свою образованность показать». Если нет сознательного отношения к частному человеку, государство никогда не будет ни демократическим, ни благополучным. — А мы тяготеем к изолированности. Прости меня за частный интерес. И в свой адрес, и в адрес всей этой камарильи! — Со вкусом сложно… Когда человек хочет оспорить твою точку зрения, он обычно говорит: «Ну, это дело вкуса». Вот остальные — воруют, спят, прозябают, а они — нет! Это никого сегодня не удивляет. — О да, сколько было шума, как там — образно или буквально — ломали двери, стены; иному из ломавших и дела нет до Серова, но он не мог там не быть, ибо ринулись все… Типичное супермаркетовское восприятие. Здоровье — это свобода, это хорошее образование и достойная медицина. Поднимать себя духом! Вот я и говорю: логика абсурда, политического гротеска. — Во все времена есть такие люди. И это видно на примере новой поэзии — поэты, в отличие от прозаиков, не привязаны к социалке, к сюжету, они «талдычат» об одном и том же: Бог, свет, любовь, смерть. — Причем спихнули все на «общественность»: якобы она против… Но это никакая не общественность — сервильные люди… А чего добились? Мы на людей становимся похожи…
И так воскрес! И вот стоят в очереди старушки за этими подарками, девки молодые им раздают. А что он может постичь одноразово? Нельзя декларировать — что в искусстве хорошо, а что плохо. Есть церковь, но сплотка церкви и государства приводит к тому, что заветы Спасителя при молчаливом согласии Предстоятеля нарушаются на каждом шагу. А вы говорите — какой-то там Перельман или Павленский. Вот и все герои. Почему деньги не взял? И тут же узнаю правду жизни: Даня Трифонов получает американскую грин-карту. Спорили! Фото: АГН «МОСКВА»
«Нынешнее время — длящееся, безвольное»
— Мне понравилась одна ваша фраза, что «произведение искусства должно менять человека», — это меня мучает, потому что сегодня усматриваю в зрителях сугубо потребительские мотивы, когда любой поход в музей или в театр ничем не отличается от похода в супермаркет. Обыватель как мыслит? И все уедут к чертовой матери. — Абсолютно! И моя педагогическая задача — не подлаживаться под них (они сразу секут степень твоей искренности), но давать им свободу. А между прочим, именно частный человек построил в этом мире все, что нас радует. Человек должен строго отбирать, что ему, собственно, надо.